ШОС: глобализация или регионализация

Прежде чем говорить о ШОС и ее дальнейших перспективах, необходимо четко понимать некоторые основоположные аспекты. Во-первых,  ШОС — это не альянс и не группа единомышленников, которые объединены дисциплиной и обязательствами. Во-вторых, кроме России и Ирана, в остром конфликте с Западом там никто не находится. Даже КНР, будучи объектом всё более жесткой политики сдерживания со стороны Соединенных Штатов, предпочитает избегать прямого противостояния, не говоря уже об Индии, Пакистане или государствах Центральной Азии. Свою задачу они видят в сохранении баланса, устойчивости и, главное — минимизации рисков, которыми чревата конфронтация. Так что никакой альянс против Запада на основе ШОС сейчас создать практически невозможно. Вместе с тем объединившиеся в ШОС страны не приемлют диктата, поэтому попытки Запада повернуть их политику в выгодном для него русле не работают, и это как раз ясно видно на примере российско-украинской войны, о которой, кстати, в  итоговой Астанинской декларации ожидаемо не вспомнили, в отличие от палестино-израильского конфликта, о котором у стран ШОС нет предостережений.

Как бы другие страны ни относились к происходящему, они не намерены встраиваться в чьи-то политические схемы, настаивая на приоритете, собственных интересов. Поэтому ШОС развивается, как региональная организация  и она – это  в основном про Евразию и про поиск возможностей развития региона в вопросах безопасности, экономики, транспортной и логистической инфраструктуры. Хотя не стоит скрывать, что в последнее время, в связи ухудшения отношений Запада и Китая, а еще раньше с Россией, этот тандем все больше думает и над глобальными задачами для организации, что не совсем совпадает с позицией других членов ШОС. 

Рождение

Предпосылки к созданию Шанхайской организации сотрудничества появились еще в 1980-е годы, когда СССР и КНР начали переговоры по преодолению затяжного дипломатического кризиса, также известного как «советско-китайский раскол». В 1996 году была образована «шанхайская пятерка», куда вошли Россия, Китай, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. В 1997 году в Москве было подписано еще одно соглашение — о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы. На саммитах в 1998 году в Алматы (Казахстан) и в 1999 году в Бишкеке (Киргизия) было поддержано предложение о созыве совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, а также обсуждалась борьба с трансграничной преступностью и наркоторговлей.  В 2001 году к «шанхайской пятерке» присоединился Узбекистан, что повлекло переименование международного объединения в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Окончательно формирование ШОС завершилось в 2002 году на саммите в Санкт-Петербурге. Тогда были подписаны Декларация глав государств—членов ШОС и Хартия ШОС, а также соглашение о создании Региональной антитеррористической структуры ШОС.

Начав свое существование с решения пограничных споров, ШОС предполагала сконцентрировать свою работу на трех направлениях: безопасность, экономическое развитие и гуманитарное сотрудничество. У инициировавших процесс китайцев было свое понимание, зачем создается эта организация. До возникновения ШОС на постсоветском пространстве не было ни одной структуры, куда бы входил Китай, – все организации, будь то военный блок ОДКБ или балансирующее между жизнью и состоянием зомби СНГ, замыкались на Россию. С появлением ШОС на просторах бывшего СССР появлялась первая организация с широким мандатом, где Китай был бы полноправным участником, причем географический фокус нового блока был направлен на самую важную для Пекина (помимо России) часть бывшей советской империи – Центральную Азию. Значение этого региона для КНР после распада СССР стабильно возрастало. Ситуация в граничащем с Центральной Азией Синьцзян-Уйгурском автономном районе остается нестабильной уже несколько десятилетий, поэтому Китай заинтересован в безопасности на сопредельных территориях и борьбе с экспортом нестабильности из Афганистана. Пекин с беспокойством наблюдал за развертыванием американской военной инфраструктуры в Узбекистане и Киргизии вслед за началом афганской кампании и искал союзников для противодействия Вашингтону. Наконец, с 1994 года Китай превратился в импортера углеводородов, и создание надежных наземных маршрутов доставки нефти и газа стало для Пекина одним из важнейших приоритетов. В перспективе Китаю также были интересны рынки Центральной Азии для экспорта своих товаров, а значит, нужна была площадка для обсуждения условий экономического сотрудничества и возможного создания зоны свободной торговли.

Учитывая роль, которую играла Россия в Центральной Азии, Пекин не смог бы достигнуть своих целей без Москвы. Ради этого и создали ШОС. Интересы России и Китая в Центральной Азии во многом совпадали: борьба против «трех зол» (сепаратизм, экстремизм, терроризм), а в 2000-е Москва была совсем не против прокладки нефтегазовых труб из региона в Китай – ведь эти поставки снижали стимулы центральноазиатских стран для поиска маршрутов в Европу в обход России.

ШОС должна была стать площадкой, где Пекин и Москва совместно вырабатывали бы правила игры для Центральной Азии, а затем мягко навязывали бы свою коллективную волю странам региона. Для Китая это был бы первый опыт подобного взаимодействия с другой крупной державой в зоне ее традиционных интересов, и если бы опыт был признан удачным, то Пекин затем мог бы попробовать использовать эти наработки при взаимодействии с Индией в регионе Бенгальского залива и даже с США в отношении Юго-Восточной Азии.

И если в сфере безопасности ШОС как механизм координации интересов Китая и России в Центральной Азии в целом состоялся. В Ташкенте заработала Региональная антитеррористическая структура. Еще большее значение имели военные учения «Мирная миссия», на которых отрабатывается взаимодействие российских и китайских военных (остальные члены ШОС присылали небольшие контингенты).

Однако в сфере экономики Китаю не удалось достичь своих целей. Как минимум с 2010 года Пекин активно продвигал две инициативы: создание банка развития ШОС и зоны свободной торговли ШОС. Идею зоны свободной торговли нервно восприняли почти все страны – участницы организации: убрав таможенные барьеры, они рисковали пустить многие отрасли своей экономики под каток огромной экономической машины КНР. А вот идею банка развития страны Центральной Азии восприняли куда более позитивно: после кризиса 2007–2009 годов многим были очень нужны деньги, а тут Китай был готов предоставлять их на льготных условиях. (в разгар кризиса на саммите ШОС в Екатеринбурге тогдашний председатель КНР Ху Цзиньтао публично пообещал выделить странам ШОС до $10 млрд льготных кредитов). Но против этой идеи выступила Москва. Так постепенно  «вырисовалось» два подхода, два взгляда на развитие ШОС.   

Два подхода — один путь

Создавая ШОС, Россия рассчитывала на равный статус с Китаем. К тому же политический и военный аспекты работы организации на первых порах были в приоритете, что полностью устраивало Кремль. ШОС оказалась как нельзя, кстати. В 2005 году лидеры организации впервые поставили вопрос о сроках пребывания американских военных в Центральной Азии. Китайцы стали прекрасными союзниками России в деле выдавливания американцев с авиабазы в киргизском Манасе. На поле военного и антитеррористического сотрудничества с Пекином Москва чувствовала себя вполне уверенно: в конце концов, именно у России, а не у Китая в Центральной Азии есть военные базы и формальные союзники по ОДКБ. 

Однако попытки Пекина расширить повестку ШОС на экономическую сферу вызвали у Москвы тревогу: в Кремле четко отдавали себе отчет, что экономический потенциал РФ и КНР несопоставим. И тогда Россия решила торпедировать создание банка развития ШОС и зоны свободной торговли. И если, как мы уже отмечали, в случае с зоной  свободной торговли особых усилий России не потребовалось, то по банку Москва выдвинула заведомо невыполнимые для КНР условия. Помимо этого Россия предприняла еще  один шаг, направленный на уравновешивание Китая – расширение объединения за счет Индии. Таким образом, в ШОС была бы еще одна крупная дружественная России страна.

Китай сопротивлялся этой идее достаточно долго: вступление Дели в ШОС совсем не укладывалось в схему китайско-российского сотрудничества в Центральной Азии. Перелом в позиции Пекина начался в 2013 году и был вызван несколькими причинами. Во-первых, к тому времени китайцы окончательно поняли, что Москва не согласится на создание банка развития ШОС и зоны свободной торговли на устраивающих КНР условиях. Во-вторых, китайцы поняли, что банк ШОС им не очень то и нужен для продвижения своих экономических интересов в Центральной Азии. После  мирового кризиса страны региона сами выстроились в очередь за китайскими деньгами, и Пекин начал выдавать им кредиты на двусторонней основе через свои госбанки. Кредитуя отдельные страны, Пекин не был связан никакими многосторонними правилами, а потому мог сполна пользоваться сложным положением заемщиков и выбивать крайне выгодные условия. Россия оказалась полностью исключена из этой схемы и, более того, никак не могла сопротивляться кредитной экспансии Пекина. Во-вторых, в 2013 году председатель Си Цзиньпин сформулировал концепцию Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). 

Концепция, превратившаяся в монументальную инициативу «Пояса и пути», обладала огромными преимуществами по сравнению с ШОС: она не подразумевала создание какой-то международной надстройки с четко очерченными правилами поведения. Этот подход позволил Китаю развивать отношения с любой страной, проявившей интерес кпроекту, без оглядки на другие страны. К маю 2015 года Пекин подписал соглашения о стыковке ЭПШП с национальными программами инфраструктурного строительства Казахстана, Киргизии и Таджикистана, а 8 мая увенчал этот процесс подписанием заявления Владимира Путина и Си Цзиньпина о сопряжении ЭПШП и ЕАЭС. Безразмерная с точки зрения финансов Шелковая инициатива оказалась куда удобнее для продвижения геоэкономических интересов Пекина, чем ШОС.

Взвесив все эти обстоятельства, Китай в итоге согласился принять в ШОС Индию, но при условии, что одновременно туда вступит и Пакистан, главный партнер КНР в Южной Азии. Принятие в ШОС живущих как кошка с собакой Нью-Дели и Исламабада могла полностью парализовать работу организации, которая и без этого была не слишком-то эффективной из-за постоянных «особых мнений» отдельных членов по разным вопросам (России – по банку развития ШОС; Таджикистана – по вопросу вступления Ирана; Узбекистана – по глубине военного и антитеррористического сотрудничества).

И  ШОС на фоне развития проекта «Пояса и пути»  перестала видеться как нужный для КНР экономический инструмент. Так уже на Бишкекском саммите ШОС в 2019 году лишь 9% подписанных документов касались экономической проблематики, а основной темой была региональная безопасность и  совместной борьбы с «тремя силами зла»: сепаратизмом, терроризмом и экстремизмом. Впрочем, эта тема, как восточный караван, перекочевывала из саммита в саммит ШОС. 

Китай показал, что и без надстройки  сможет  управлять своими инвестициями в странах – членах ШОС и никакая Россия ему для этого не нужна. РФ же понимая, что в экономическом плане состязаться с Китаем в регионе ей не под силу,  сосредоточившись на безопасности стран-участников ШОС, символически оставила  Китаю штаб-квартиру и название организации.  Так, хотя и с большой натяжкой появилась теория «разделения труда» России и Китая в Центральной Азии, которую переносят и на ШОС: Москва обеспечивает региональную безопасность, Пекин является главным драйвером экономического развития. 

Точки бифуркации

Новым этапом или новой точкой бифуркации для ШОС стало присоединение к ней  Ирана. В 2021 году на саммите в Таджикистане было объявлено о начале процедуры его приема. Статус наблюдателя при ШОС Тегеран получил еще в 2005 году, после чего в 2008-м подал заявку на полноценное членство. Но до 2015 года Иран не могли принять в объединение из-за действовавших в отношении него международных санкций. По правилам ШОС ее членом не может стать страна, находящаяся под санкциями Совета Безопасности ООН, а в отношении Ирана действовал целый ряд ограничительных мер. Санкции были отменены в 2015 году, когда Тегеран согласился на ограничение своей ядерной программы. Но и это не открыло ему двери в ШОС. 

Неожиданно иранскую заявку заблокировал Таджикистан, у которого ранее были едва ли не самые теплые отношения с Ираном среди всех стран ШОС. Душанбе обвинил Тегеран в поддержке Партии исламского возрождения Таджикистана и косвенной причастности к организации террористических актов. В конце концов с Таджикистаном договорились и на саммит прилетел покойный президент Иранаи Эбрахим Раиси, для которого это была первая зарубежная поездка. Одни из главных лоббистов Ирана стала Россия, рассчитывая, что это придаст организации еще больше веса на международной арене. Прием в ШОС Ирана проходил на фоне событий в Афганистане, где талибы уже взяли под контроль всю территорию страны. И в этом смысле, граничащий с Афганистаном Иран становился важным участником дискуссий о региональной безопасности.

Следующей точкой бифуркации для ШОС стало полномасштабная агрессия России против Украины. Считалось, что до 24 февраля 2022 года позиции России в Центральной Азии были прочнее прочного. Тем более, что это нашло подтверждение буквально за два месяца до начала российского вторжения в Украину. Армия РФ под флагами Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) помогла президенту Казахстана Касым-Жомарту Токаеву удержаться у власти. И этим доказала, что именно РФ, а не Китай, является внешним гарантом безопасности в регионе. 

Первый после начала российско-украинской войны саммит ШОС состоялся в сентябре 2022 года в Самарканде. Несмотря на то, что внешнеполитические подходы стран- членов ШОС во многом совпадают, однако как говорится, есть нюансы. Так, в ходе голосования по трем принятым в первый год после начала военной агрессии РФ против Украины резолюциям Генеральной ассамблеи ООН, осуждающим действия Москвы, государства объединения полного единства не продемонстрировали. Хоть ни одна из стран—членов ШОС не поддержала эти документы, против их принятия совместно с Россией стабильно голосовала лишь Белоруссия. Остальные члены ШОС либо воздерживались, либо не принимали участия в голосовании. 

На полях саммита ШОС в Самарканде состоялась  встреча Путина  и  Си Цзиньпина, на которой китайский лидер тогда был весьма сдержан в отношении  оценок Путина о том, что «попытки создания однополярного мира приобрели в последнее время абсолютно уродливое очертание». Китай вместе с другими участники саммита пытались показать России, что ее нынешние нарративы  не совпадают с их  внешнеполитическими приоритетами. Дело дошло  до того, что перед саммитом ШОС в Самарканде в 2022 году официальный Ташкент специально опровергал  тезисы российских журналистов о том, что «ШОС — это российский ответ НАТО». 

Следующий саммит ШОС, который в режиме онлайн проходил в Нью-Дели запомнился тем, что в организацию официально был принят Иран, а  дата его приема 4 июля – День независимости США была более чем  «символична». Впервые с 1979 года Тегеран стал членом крупного международного объединения. Собственно стремление Ирана стать членом ШОС было очевидно из-за западных санкций и международной изоляции. И в этом положение Ирана очень напоминало положение России после развязанной ею агрессии против Украины.

Других особо прорывных решений на саммите принято не было, что, впрочем, никого не удивило и  стало для саммитов ШОС «доброй» традицией. Поговаривали, что режим видеоконференции Моди выбрал, чтобы не принимать в Индии  товарища Си. Однако голос Си Цзиньпина услышали все. К этому времени  не только Россия, но Китай, две страны—основательницы ШОС — Россия и Китай — находились в состоянии самого острого конфликта с Западом со времен Холодной войны. Впервые на саммитах ШОС заговорили об угрозах региональной  безопасности: завуалировано, как это делал Си Цзиньпин или прямо, как об этом говорил Путин.

«Странам ШОС следует самостоятельно выработать внешнюю политику на основе общих и долгосрочных интересов нашего региона. Нужно сохранять бдительность к попыткам извне разжигать новую Холодную войну и провоцировать блоковую конфронтацию в нашем регионе, категорически выступать против попыток вмешательства извне и инспирирования «цветных революций» под каким бы то ни было предлогом»,— заявил в своем обращении Си Цзиньпина  не упомянув Запад, но при этом прозрачно намекнув на то, откуда, по его мнению, исходят главные внешние угрозы безопасности и суверенитету стран региона. «Китай готов со всеми партнерами реализовывать инициативу по глобальному развитию, следовать правильному направлению экономической глобализации, выступать против протекционизма, односторонних санкций, интернационализации понятия «национальная безопасность»,— продолжал председатель Си, также призвав «защищать международную систему во главе с ООН и миропорядок, основанный на международном праве, противостоять гегемонизму и силовой политике». 

По итогам саммита его участники приняли Нью-Делийскую декларацию, согласившись утверждать «новые комплексные подходы к продвижению более справедливого и эффективного международного сотрудничества». В то же время анонсированная Стратегия экономического развития ШОС на период до 2030 года оказалась камнем преткновения для членов организации. Данный документ не стала подписывать Индия. Несмотря на отсутствие публичных заявлений, вероятной причиной является рост позиций Китая в ШОС и активное продвижение китайских инициатив. Поэтому  Индия, в отличие от других членов-участников не поддержала  китайский «Один пояс — один путь», что  в очередной раз продемонстрировало внутренние противоречия ШОС, во многом вызванные расширением организации. 

Никуда эти проблемы не делись и на 24-м саммите ШОС, который состоялся в июле этого  года в Астане. Во-первых, саммит не почтил своим вниманием премьер-министр Индии Нарендра Моди, отправив на него своего министра иностранных дел. А вот глава КНР  прибыл в столицу Казахстана с государственным визитом, и встречали его власти в куда помпезнее, чем Владимира Путина, словно давая понять, кто для Астаны важнее. К тому же казахстанская пресса почти не обращала внимание на российского президента, который явно находился в тени своего китайского коллеги. И не мудрено.  В Казахстан в рамках проекта «Пояс путь» с 2013 года  было инвестировано 9,55 млрд долларов. К тому же Китай стал самым крупным торговым партнером Казахстана — товарооборот между странами в прошлом году достиг 41 млрд. долларов (для сравнения товарооборот России и Казахстана в 2023 году составил 30 млрд. долларов). К этому следуют добавить, что  отношения Путина и президента Казахстана Касым-Жомарт Токаева не самые радужные. У  казахского  лидера своя особая позиция  по вопросу российско-украинской войны, есть претензии к действиям  России на  туркменском, узбекском и афганском треках. 

В целом же Астанинский саммит по форме мало чем отличался  от предыдущих форумов: обилие подписанных документов – 24, отчет о количестве проведенных в рамках ШОС мероприятий и другая канцелярская отчетность. Но были и нюансы, на которые стоит обратить внимание. Пожалуй, впервые в рамках саммитов ШОС страны участницы основной акцент  в Астанинской декларации уделили вопросам глобальной безопасности. Так Путин в своем обращении к ШОС повторил призыв России к созданию «новой архитектуры сотрудничества, неделимой безопасности и развития в Евразии, призванной заменить устаревшие европоцентристскую и евроатлантическую модели, которые давали односторонние преимущества только отдельным государствам».  Его поддержал и Си Цзиньпин, заявив, что члены ШОС должны укреплять единство и совместно противостоять внешнему вмешательству перед лицом реальных вызовов интервенции и раскола. 

Смена динамики в отношениях Китая и России стала очередной точкой бифуркации ШОС. После того, как Россия много лет использовала блокирование для смягчения китайского влияния в регионе и не поддерживала китайские инициативы, такие как банк развития ШОС и зона свободной торговли, Кремль перешёл к более тесному сотрудничеству с Китаем. 

Кроме того, на  Астанинском  саммите ШОС Беларусь официально стала 10 членом организации. Для ШОС это создало прецедент подключения к организации страны из Восточной Европы и она, таким образом, вышла за рамки Центральной Азии и отношений России с Китаем. Такой себе ответ Западу – продвижение ШОС  к границам Евросоюза. А для Беларуси — это открывало возможность выйти из того непростого геополитического положения, в котором она оказалась после 2020–2021 годов, когда против нее были введены новые санкции. Для Минска это серьезный шаг — через институты ШОС теперь он сможет выстраивать двусторонние отношения с другими членами организации. 

Некоторые эксперты утверждают, что главным бенефициаром вступления Беларуси в ШОС стала Россия. Это и так и не так. Да, Россия изначально поддерживала присоединение Белоруссии к ШОС. Этим она подтвердила статус ее главного союзника и продемонстрировала, что помогает Минску расширять число его международных контактов. Но нельзя не учитывать и глубину стратегического взаимодействия Беларуси с Китаем, и Пекин не меньше России был заинтересован в участии Минска, чтобы повысить геополитический вес ШОС в Евразии. К тому же у  Беларуси выстраиваются вполне себе прекрасные отношения со странами Центральной Азии.  Ранее Александр Лукашенко хвалил ШОС за то, что ее участники ведут «разговор на равных», и отмечал, что «все, кто устал от гегемонии Америки, смотрят на эту структуру с уважением». Стоит напомнить, что Беларусь сотрудничает с ШОС с 2009 года — тогда вместе со Шри-Ланкой она получила статус партнера по диалогу, в 2015-м она стала наблюдателем. Сегодня этим статусом обладают Афганистан и Монголия. Такие страны, как Алжир, Бангладеш, Восточный Тимор, Вьетнам, Израиль, Ирак, Сирия, Лаос подали заявку на статус наблюдателя. Статус партнеров по диалогу имеют  Азербайджан, Армения, Бахрейн, Египет, Катар, Камбоджа, Кувейт, Мальдивы, Мьянма, Непал, Саудовская Аравия, Турция, Шри-Ланка, ОАЭ. 

Статус партнёра по диалогу позволяет заинтересованным странам принимать участие в специализированных мероприятиях в рамках ШОС по приглашению государств-членов. Таким образом, за последние два десятилетия ШОС значительно расширилась от своего первоначального региона в Центральной Азии до таких регионов, как Южный Кавказ, Восточная Азия, Индийский субконтинент и Ближний Восток. Накануне саммита, говоря о новой  системе безопасности Владимир Путин заявил, что она должна быть открыта для всех стран Евразии, включая участников НАТО. Под это определение подходит Турция и, кстати, президент страны Реджеп Тайип Эрдоган на пресс-конференции в Вашингтоне в рамках юбилейного саммита НАТО заявил, что Турция должна присоединиться к ШОС в качестве постоянного члена. По его словам, он попросил все государства организации поддержать его в этом вопросе. 

По мнению турецкого лидера, сотрудничество с НАТО, ШОС и БРИКС способствует «миру во всем мире». Однако  в Москве без особых восторгов встретили заявление Эрдогана, отметив, что точных сроков вступления Турции в ШОС – нет. Видимо пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков «забыл» о словах своего шефа отметив, что есть противоречия, связанные с участием Турции в Североатлантическом альянсе. Надо сказать, что на полях Астанинского саммита  Путин и Эрдоган провели двустороннюю встречу, первую с тех пор, как при содействии президента Турции в Украину вернулись командиры батальона «Азов», которые до конца боевых действий, как договаривались Россия, Украина и Турция, должны были находиться на территории последней. Об этом событии забывают, когда начинают недоумевать, почему Владимир Путин до сих пор не приехал, как было намечено, в гости к Реджепу Тайипу Эрдогану. Рискнем  предположить, что истинная причина — именно в том, что произошло тогда в нарушение всех договоренностей между этими людьми. Стороны поговорили о недостаточном товарообороте и строительстве в Турции АЭС «Аккуи» первый блок которой должен заработать уже через несколько месяцев и сделать это из-за позиции компании Siemens, которая не спешит выполнять свои контрактные обязательства будет крайне непросто. К тому же оба лидера  обсудили возможность урегулирования кризиса в Сирии. В конце встречи Эрдоган настоятельно, в кратчайшие сроки просил Путина приехать в Турцию.

Возвращаясь к ШОС, и зачем она Эрдогану, отметим, что географическое положение Турции исторически диктует разновекторность ее политики. С одной стороны, Турция стучится в дверь ЕС и является членом НАТО, с другой  она хочет иметь неплохие отношения с Россией. Потому что понимает её значение, в том числе на Южном Кавказе, Черном Море, по украинскому вопросу и в Центральной Азии, куда Анкара устремлена. Поэтому Турция пытается складывать яйца в разные корзины, показывая Западу, что у нее есть альтернатива, а Китаю и России демонстрируя, что Турция – самостоятельный политический игрок, у которого в случае чего за спиной блок НАТО. Словом, Эрдоган по обыкновению старается «пробежать между каплями и остаться сухим».

Клубок противоречий

Каждая входящая в ШОС страна использует организацию для продвижения своих внешнеполитических, экономических, транспортно-логистических и других интересов. Есть интересы Китая, есть Индии, есть у России,  и у каждой страны, входящей в организацию в качестве члена, наблюдателя или партера по диалогу. И это естественно…

Однако часто интересы рождают между странами целый клубок противоречий. Так свои противоречия у Китая с Индией. И дело не только в давних приграничных спорах, последнее кровавое обострение которых случилось в 2020 году, и теперь Пекин для Нью-Дели представляет экзистенциальную угрозу национальной безопасности. Напомним, что именно после этих событий начался осторожный разворот Индии на Запад. Другим фактором противоречий стало стремление Индии  расширить свои связи с центральноазиатскими странами. Мы уже отмечали, что Индия  продолжает бойкотировать китайскую инициативу «Пояс и путь». Эксперты из Индии считают, что Китай оказывает давление на государства ШОС, чтобы принять в официальных документах и распространить как можно шире большую часть своей терминологии, свое понимание международных событий. 

Здесь имеются в виду такие устоявшиеся заявления, как «новый тип международных отношений», «сообщество общей судьбы», «три силы зла», «Пояс и путь» и другие, которые были изложены на съездах Коммунистической партии Китая. При этом «китайские термины», которые выдаются за общие шанхайские, могут быть непрозрачными и двусмысленными. Нью-Дели также не доволен планами КНР по созданию Китайско-пакистанского экономического коридора, который проходит по спорным территориям Кашмира. Индийская сторона подчеркивает, что большинство инфраструктурных проектов в рамках «Пояса и пути» могут быть использованы, в том числе и в военных целей. Беспокойство Индии вызывает также активное проникновение китайского капитала в такие страны, как Бангладеш, Мьянма и Шри Ланка. Очевидной и ненадуманной проблемой остается иранский вопрос в ШОС, у которого проблемы с некоторыми арабскими странами.  Турция, Армения и Азербайджан присоединившиеся к ШОС в качестве партнёров, несли с собой вызовы Южного Кавказа.

Свои противоречия  существуют и у Пекина с Москвой. Да, что там говорить, если даже совсем недавно вошедшая в ШОС Беларусь столкнется с разным прочтением своего участия в ШОС с Москвой. Кремль рассчитывает, что Беларусь будет одним из инструментов построения так называемой системы евразийской безопасности, которую пытается конструировать Москва. А у Лукашенко в большей степени экономический интерес к ШОС, поскольку Беларусь раньше, чем Российская Федерация, оказалась под санкциями и остро нуждается во взаимодействии  со странами Центральной Азии и Азии в целом. 

Все эти нюансы, безусловно, вредят практической эффективности организации,  добавляя лишь видимой грозности ее международной репутации. Поэтому ШОС в ближайшее время вряд ли превратиться  в эффективную с практической точки зрения организацию. Сегодня ШОС по своей малоэффективности очень напоминает  мини-ООН. Она так и не смогла превратиться в действенную структуру, чтобы реализовать то количество предложений, которое ежегодно озвучивают лидеры стран. Так, в прошлом году во время Нью-Делийского  саммита президент Казахстана Касим-Жомарт Токаев признал, что за более 20 лет существования ШОС не удалось реализовать ни одного крупного экономического проекта под эгидой организации. А ведь в современных условиях престиж и эффективность любой международной организации измеряется количеством и качеством реализованных многосторонних проектов, а также осязаемыми результатами в том или ином направлениях. 

В этом аспекте основным осязаемым результатом ШОС, как отмечают эксперты, является разрешенные приграничные вопросы еще в бытность шанхайской пятерки. С тех пор, к сожалению, организация не реализовала ни один многосторонний проект, ограничиваясь деятельностью на декларативном уровне, все больше превращаясь в «дискуссионный клуб» стран членов, а также стран, проявляющих интерес к организации, где лидерам стран весьма комфортно общаться друг с другом. Смеем заметить, что самые интересные вещи происходят не на заседаниях и не в декларациях ШОС, а именно на полях саммита, где проходят двухсторонние встречи лидеров. 

Поэтому не случайно, что для государств Центральной Азии важна возможность налаживать контакты с лидерами входящих в ШОС держав. Так лидер России на встрече с монгольским лидером обсуждались вопросы взаимодействия в области энергетики. А в беседе с Ильхамом Алиевым Владимир Путин предложил рассмотреть перспективы развития транспортного коридора Север – Юг, который также имеет важное значение, также и для  Ирана. Кроме того для многих стран – участниц ШОС международная изоляция России стала прекрасной возможностью для  собственной капитализации, за счет покупки у Москвы природных ископаемых по низким ценам. В этом Россия очень напоминает Советский Союз, который в свое время также щедро одаривал развивающиеся страны взамен на  влияние в том или ином регионе. 

Позиция Китая в ШОС также явно эволюционировала. За последние несколько лет международная ситуация для Китая изменилась. Пекин оказался под более сильным международным давлением, поскольку США рассматривают его как своего главного стратегического противника. Поэтому Китай старается модернизирует роль ШОС, расширяя её функции с регионального до глобального уровня. Поэтому и Китай, и Россия  смотрят на ШОС как платформу, через которую можно распространять свои взгляды на идеологические рамки, чем они собственно и пользуются. И в этом смысле российско-китайские интересы в рамках ШОС в целом совпадают. Обе страны пытаются продвигать  организацию, чтобы обеспечить себе влияние над этим регионом и Глобальным югом и не дать Западу возможность перетащить его на свою сторону. Более того они хотят чтобы ШОС воспринималась как большой блок, который больше нельзя игнорировать. С присоединением всех этих стран Китай и Россия хотят показать, что есть много сторонников их мировоззрения

Для Росси, которая  уже третий год ведет полномасштабную войну против Украины, ШОС стала для Путина важной дипломатической площадкой, а также платформой для демонстрации того, что он не изолирован на международной арене. И поскольку отношения Китая с США резко ухудшились, Пекин теперь меньше обеспокоен тем, что ШОС будет рассматриваться как антизападная организация. Россия же в свою очередь в целом согласилась на роль младшего партнера в тандеме и в целом смирилась  с ростом влияния Китая в Центральной Азии как с неизбежным явлением. Кремль лишь пытается застолбить за собой те сферы влияния, где китайское присутствие пока еще мизерное и где у Китая нет легальных и реальных инструментов для того, чтобы продвинуть свои интересы. К таким можно отнести Вьетнам, а вот попытка России залезть в «китайский огород» под названием КНДР, куда Путин отправился с официальным визитом,  вызвало в Пекине ревностное  раздражение.

Пусть даже и в таком «перекошенном» виде, но сближение России и Китая не на шутку обеспокоило Индию, да так, что свой первый, после избрания премьер-министром  международный визит, несмотря негодование  Вашингтона  Нарендра Моди совершил именно в Москву. Вот такой получается клубок противоречий, который показывает, что внутри ШОС у многих стран есть принципиально разные взгляды практически на все. И невозможно представить какой сценарий мог бы, к примеру, заставить Индию и Пакистан отложить свои проблемы и взаимный конфликт ради чего-то другого. 

Несмотря на бодрость речей в ШОС о неоспоримом прогрессе  сегодня  она находиться на перепутье. С одной стороны, с расширенным составом ШОС претендует на роль уникального системного интегратора Евразии, в рамках которого ключевые игроки будут координировать свои усилия. С другой стороны, институциональные слабости ШОС при размывании ядра организации за счет принятия новых членов создают риск того, что шанхайский альянс превращается в весьма аморфную структуру. Концепция организации, предложенная отцами-основателями ШОС в 2001 году, нуждается в совершенствовании и определенной коррекции с учётом новых реалий и появляющихся возможностей.  Критики ШОС отмечают, что  несмотря на подписанные совместные декларации по сотрудничеству в разных сферах – от экономики до региональной безопасности Шанхайская организация сотрудничества имеет скорее дипломатическое значение, чем практическое. В силу этого стратегия развития организации  должна в большей степени ориентироваться на эффективное практическое взаимодействия государств, входящих в «семью» ШОС. И возможно даже  стать ожидаемым ответом на ключевые международные вызовы. Другими словами, организация должна не только адаптироваться к новым реалиям и грядущим вызовам, предсказать которые очень трудно, но и суметь «заглянуть за горизонт» текущих тенденций общемирового развития. Только такой подход  сможет  дать ШОС «второе дыхание»…