Иранская расконсервация

Особенности управления

Внеочередные выборы президента Ирана были назначены после гибели предыдущего главы государства Ибрагима Раиси в результате крушения вертолета.

Иран — Исламская республика и является одной из немногих существующих в мире теократий. Основная власть в стране принадлежит духовному лидеру, который исполняет свои обязанности пожизненно. Высший руководитель Ирана также занимает пост верховного главнокомандующего. Стать им может только факих (богослов-законовед). В настоящий момент высшим руководителем Ирана является верховный аятолла Сейед Али Хосейни Хаменеи. Он занимает этот пост с 1989 года. Интересно, что в 1981–1989 годах Али Хаменеи занимал должность президента Ирана. Верховный лидер назначает руководителей силовых ведомств, государственных телевизионных каналов и радиостанций, 6 из 12 членов Совета стражей Конституции. 

Президент — второе лицо в стране, которое выполняет полномочия главы правительства, должность которого была упразднена в 1989 году. Кандидатов на эту должность утверждает Совет стражей. После этого президент избирается всенародным голосованием на четырехлетний срок. Занимать этот пост можно не больше двух раз подряд.

Президент назначает кабинет министров и руководит его работой. Состав кабинета министров, а также вице-президентов утверждает иранский парламент — Меджлис. Правительство Ирана является высшим исполнительным и распорядительным органом. Сейчас оно состоит из 21 министра, 10 вице-президентов. Президент не имеет контроля над вооруженными силами страны. Хоть он и назначает министра обороны республики, но сделать это можно только по согласованию с высшим руководителем государства. Верховный руководитель имеет право сместить президента с занимаемой должности, если две трети депутатов Меджлиса проголосуют за импичмент.

Важную роль во властной иерархии Ирана занимает Совет стражей Конституции. Этот орган, состоит  из 12 человек. 6 из них — представители исламского духовенства, которых назначает высший руководитель. Вторая половина органа состоит из юристов. Их назначает глава судебной системы. Совет стражей может вносить поправки в конституцию республики. Он также утверждает кандидатов на высшие государственные посты. Кроме того, орган наблюдает за деятельностью Меджлиса и может наложить вето на любой законопроект и вернуть его на доработку в парламент. 

В настоящий момент Совет стражей возглавляет аятолла Ахмад Джаннати. Он занимает этот пост с 1988 года. Как мы уже отмечал Совет стражей принимает решение о допуске кандидатов на выборы. На последних выборах, в 2021 году, орган допустил 7 человек из 592 подавших заявки. Отказ получил и бывший президент страны Махмуд Ахмадинежад. После одобрения кандидатов Советом стражей второй человек государства избирается всенародным голосованием на четыре года. В 2021 году явка на выборах составила 48,8%. Тога победил  Эбрахим Раиси, набрав около 62,2% голосов. Второе место занял Мохсен Резаи. Ему отдали свои предпочтения 11,7% пришедших на выборы.

Трое против одного

После гибели президента Раиси Избирательный комитет Ирана утвердил список из шести кандидатов для участия в досрочных президентских выборах 28 июня. В списке претендентов на участие в досрочных выборах изначально было 80 человек, в том числе четыре женщины. Между тем в итоге власти Ирана решили не рисковать и включили в финальный список максимально проверенных кандидатов. В список вошли спикер парламента Мохаммад-Багер Галибаф, бывший главный ядерный переговорщик от Ирана (а ныне представитель духовного лидера в Совбезе страны) Саид Джалили, вице-президент Газизаде Хашеми, мэр Тегерана Алиреза Закани, бывший глава МВД Мостафа Пурмохаммади и депутат-реформатор Масуд Пезешкиан. Среди шести одобренных кандидатов четверо — Джалили, Закани, Хашеми и Пурмохаммади — принадлежали к крайне консервативному крылу.

Первоначальные прогнозы указывали на то, что основная борьба развернется между двумя «тяжеловесами», приближенными к аятолле Али Хаменеи,— Мохаммад-Багером Галибафом и Саидом Джалили. При этом оба консерватора горячо поддерживали Эбрахима Раиси на президентских выборах 2017 и 2021 годов и сняли свои кандидатуры в его пользу. Мнение о шансах обоих кандидатов разошлись. Если явка будет низкой, то высока вероятность, что за счет голосов наиболее жестких консерваторов победит Саид Джалили, который, кстати не пользуется широкой поддержкой населения — более того, «многие, даже внутри режима, его ненавидят, считая негибким фундаменталистом». А вот  если явка превысит хотя бы 30%, то победу отдавали  Мохаммад-Багер Галибафу, которого относят к более прагматичному крылу консерваторов. 

В Иране существует условное разделение на три политических направления: фундаменталисты, которые ратуют за возвращение к идеологии исламской революции 1979 года; консерваторы, чьи идеи созвучны фундаменталистским, но более гибкие; реформаторы, которые настаивают на трансформации системы управления (в частности, чтобы государственные дела вел не верховный лидер, а республиканские институты). 

Пезешкиан стал единственным кандидатом от реформаторов, допущенным к гонке. Его имя широко стало известно в сентябре 2022 года после начала массовых протестов  из-за гибели задержанной полицейскими Махсы Амини. Тогда  Пезешкиян заявил, что случившееся — вина властей. «Это наша вина. Мы хотим внедрять религиозную веру с помощью силы. Это невозможно с научной точки зрения»,— подчеркнул политик, занимавший пост министра здравоохранения. Он стал самым высокопоставленным иранским чиновником, раскритиковавшим курс Тегерана на подавление протестов. 

Большинство экспертов  не давали Пезешкиану шансов на победу, считая, что реформатора допустили до выборов, чтобы создать иллюзию, что представители всех фракций представлены в кампании. Другие эксперты, считали, что  Масуда Пезешкиана допустили к выборам для поднятия явки. Неверие в победу Пезешкиана, тем не менее, давало ему определенные преимущества. Он стал единственным представителем умеренных сил, поэтому  всем центристам и реформистам придется либо не голосовать, либо голосовать за него. 

В отличие от реформистов, представленных одним кандидатом, консервативный лагерь выглядел разобщенным. У каждого из кандидатов была своя «группа поддержки». Так, спикера парламента Мохаммад-Багера Галибафа поддерживал могущественный Корпус стражей исламской революции (КСИР) и полугосударственное агентство «Тасним», тесно аффилированное с КСИР.  За представителем верховного лидера в Совбезе Саидом Джалили стоит другая группа номенклатуры – духовенство и наиболее радикальные фундаменталисты, отвергающие даже малейшее взаимодействие с Западом. 

Как отмечала британская газета The Telegraph, некоторые фракции КСИР даже тайно пытались помешать Саиду Джалили победить на выборах, считая его «слишком жестким. В споре между двумя тяжеловесами — Галибафом и Джалили — верховный аятолла поддерживал последнего, а не спикера парламента. Дело в том, что ранее Мохаммад-Багер Галибаф высказывался за продолжение ядерных переговоров с Западом. У третьего консервативного кандидата — своя группа поддержки. Бывший глава МВД Мостафа Пурмохаммади — единственный священнослужитель в предвыборной гонке — имеет своих сторонников в аппарате силовиков. 

Учитывая, что в лагере консерваторов не было явного фаворита, влиятельные фундаменталисты призывали консервативных участников гонки  объединиться вокруг одного кандидата. Однако накануне выборов Мохаммад-Багер Галибаф и Саид Джалили отвергли предположения о том, что они могут снять свои кандидатуры в пользу друг друга. Впрочем, призывам объединиться вняли двое из пяти допущенных к выборам консервативных кандидатов — 25 и 26 июня Амир-Хосейн Газизаде Хашеми и мэр Тегерана Алиреза Закани отказались баллотироваться. Оба кандидата сослались на желание повысить шансы двух консервативных фаворитов — Саида Джалили и Мохаммада-Багер Галибафа.

Раскол в консервативном лагере играл на руку бывшему министру здравоохранения Масуду Пезешкиану. Его поддержали два бывших президента Ирана, оба реформаторы — Мохаммад Хатами и Хасан Роухани, а также экс-глава МИДа Мохаммад Джавад Зариф. Напомним, что господин Зариф был главным переговорщиком Тегерана в ходе согласования условий и подписания ядерной сделки с Ираном, из которой в одностороннем порядке позднее вышел предыдущий президент США Дональд Трамп. 

В  первом туре Масуд Пезешкиан высказался за улучшение отношений с Западом и возобновлении переговоров по ядерной программе. Он отметил: «Ни одна страна в истории не смогла достичь процветания и роста, закрыв свои границы и желая работать в одиночку». Слова Пезешкиана пришлись не по нраву верховному лидеру Ирана. В своей речи он обрушился на «некоторых кандидатов», которые, по его словам, выступают за нормализацию отношений с США. В связи с этим Али Хаменеи подчеркнул: политики, «связанные с Америкой», не могут быть «хорошими управленцами».  Тем не менее, ряд прогнозов накануне первого тура давал победу именно Пезешкиану, даже несмотря на то, что его не поддерживали аятолла Хаменеи и иранская номенклатура.

Экономика, женщины и меньшинства решили исход выборов

Как и прогнозировалось, победу в первом туре  президентских выборов одержал   Масуд Пезешкиан, который набрал 42,5% голосов. Вторым финалистом стал крайний консерватор – Саид Джалили, набравший 38,6%. А вот то, что во второй тур не вышел один из фаворитов президентской гонки 62-летний спикер меджлиса, бывший мэр Тегерана и лидер консервативной партии «Прогрессивный и справедливый народ исламского Ирана» Мохаммад Багер Галибаф  стало главной неожиданностью первого тура. Следует также отметь очень низкую явку избирателей, которая составила всего лишь 40%, и стало рекордно низкой за всю историю президентских выборов в Иране.

Выборы президента во втором туре – для Ирана явление редкое. В последний раз второй тур состоялся в 2005 году и кандидаты, что называется без раскачки, сразу бросились в бой.  Толерантность и открытость стали лейтмотивами предвыборной кампании Масуда Пезешкиана. Большое внимание он уделил вопросам прав женщин и национальных меньшинств. Во время серии митингов в различных городах Ирана реформатор неоднократно подчеркивал, что выступает за расширение прав женщин и осуждает репрессии за неправильное ношение хиджаба. 

«Мы выступаем против любого жестокого и бесчеловечного поведения по отношению к кому-либо, особенно к нашим сестрам и дочерям, и мы не допустим, чтобы эти действия происходили»,— отмечал Масуд Пезешкиан. И обещал привлечь в свое будущее правительство женщин и этнические меньшинства. Кроме того, еще одно «фишкой» кампании Пезешкиана стала либерализация в СМИ и общественной жизни. Он открыто выступил за ослабление ограничений в интернете, а также против гонений на оппозицию и силовых методов разгона протестов. Во время предвыборной кампании он неоднократно обещал «быть голосом безмолвных» и подчеркивал, что мирные протесты не должны подавляться «полицейской дубинкой». 

Практически накануне дня голосования оба политика встретились на дебатах, которые быстро переросли в ожесточенные споры — причем не только по экономическим темам, как предполагалось изначально. Так, Масуд Пезешкиан призывал добиваться постепенного улучшения отношений с Западом и снятия санкций через диалог и переговоры. Подчеркивая важность взаимодействия Ирана с миром, он заверил: «Ни одна страна в истории не смогла процветать в клетке». Саид Джалили, выступающий в роли защитника нынешнего курса, не согласился с метафорой об Иране, посаженном в клетку, и обвинил своего оппонента в готовности к бездумным уступкам западным державам. 

Оппоненты быстро перешли на личности. В частности, Масуд Пезешкиан упрекнул политического противника в недостатке управленческого опыта. В свою очередь, консерватор обвинил оппонента в отсутствии четких планов управления страной, предупредив об угрозе ослабления международных позиций Ирана — как уже было, по его мнению, при относительно умеренном президенте Хасане Роухани (2013–2021 годы). Помимо прочего Саид Джалили в ходе дебатов пообещал, что при его президентстве Иран достигнет экономического роста в 8% в год. Он не уточнил, как именно собирается добиваться этого показателя, отметив лишь, что хочет развивать связи с Африкой и развивающимися странами. 

Масуд Пезешкиан высмеял обещание конкурента, едко заметив, что политика надо будет казнить, если тот не выполнит поставленную самим же собой задачу и заметил: «Мы живем в обществе, где многие просят милостыню на улицах», намекая на инфляцию, достигшую 40% и рост цен, которые на основные товары, такие как молочные продукты, рис и мясо, за последние месяцы взлетели до небес. Субсидируемая цена на лаваш, самый популярный продукт среди иранских домохозяйств, за последние три года выросла минимум на 230%, а красное мясо стало для многих слишком дорогим: его цена подскочила на 440%, до $10 за килограмм. Пезешкиан пообещал, что его администрация «немедленно» начнет работать над отменой санкций и над тем, чтобы восстановить экономику.

И все же накануне дня голосования эксперты отмечали, что шансы на победу у обоих кандидатов были практически равны. Масуда Пезешкиана поддерживал не только обширный лагерь реформистов, но и этнические меньшинства Ирана, например азербайджанцы, белуджи и арабы. За Саидом Джалили же были все выбывшие по итогам первого тура консерваторы и их электорат: фундаменталисты, представители духовенства, силовики. Кандидатуру господина Джалили поддержал и его главный конкурент в первом туре из числа консерваторов — спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф, за которым стоит Корпус стражей исламской революции. Однако консолидация  консерваторов  вокруг фигуры Джалили не принесла им нужного результата. 

Во втором туре победил реформатор Масуд Пезешкиан, который набрал более 16,384 млн. голосов, тогда как Саид Джалили — получил 13,538 млн. Второй тур вызвал у избирателей больше интереса к выборам, и на участки пришло 49,8 процента от тех, кто мог голосовать. Увеличение явки оценил и верховный правитель Ирана аятолла Али Хаменеи, который был одним из первых проголосовавших 5 июля. Он заявил, что это «великий шаг противостояния искусственному бойкоту выборов, который враги иранской нации начали, чтобы посеять отчаяние». Повысившаяся явка сыграла в минус консерваторам: реформатором удалось  пробудить  «диванную партию», которая и обеспечила победу их кандидату.

Масуд Пезешкиан – этнический азербайджанец по отцу и курд по матери, уроженец азербайджано-курдской провинции Мехабад в Восточном Азербайджане. В парламенте он представлял столицу провинции город Тебриз.  В регионах с тюркским населением, а их по разным оценкам в Иране около 40%  первенствовал Пезешкиан. Так в провинциях Восточный и Западный Азербайджан за него отдали голоса 1,6 млн. человек, тогда как за Джалили — 291000. В Курдистане за Пезешкиана проголосовали 284000, за Джалили — 76000. Меньшинства в среднем активнее голосовали за Пезешкиана, во многом из-за того, что он выступал за обучение на национальных языках. 

Кроме того, именно среди азербайджанцев и курдов было наибольшее недовольство консерваторами. Они менее религиозны и  как отмечали эксперты, если бы кандидат от  реформаторов был бы перс, а консерватор азербайджанец, они бы все равно проголосовали за реформатора. В восточном, суннитском и неперсоязычном Систане и Белуджистане за Пезешкиана проголосовали 655 000 против 440 000 за Джалили. Избиратели там полагали, что при реформаторах у суннитов будет больше свобод. В преимущественно персоязычных центральных регионах Ирана (всего персов в стране от 56 до 63%) за Пезешкиана и Джалили голосовали примерно поровну, как, например, в Йазде – по 250 000 голосов.  В Хамадане у Джалили – 350 000, у Пезешкиана – 330 000. 

В религиозном центре шиитского богословия страны, городе Куме, большинство избирателей ожидаемо отдали свои голоса за консерватора Джалили (396 000 человек против 164 000 за Пезешкиана). В Кермане у него также большой перевес – 773 500 против 479 300 у Пезешкиана. Отрыв Джалили зафиксирован и в северной провинции Семнан: 177 000 против 110 000 за Пезешкиана. Расхождения в результатах в центральных районах объясняются различиями в общем наборе ценностей у населения, где религиозность один из элементов приверженности идеям исламской революции.

На следующий день после выборов Хаменеи выразил признательность всем кандидатам, пожелав, чтобы теперь «каждый делал все возможное для материального и духовного процветания страны». По его словам, «целесообразно, чтобы конкурентное поведение на выборах трансформировалось в нормы дружбы. Теперь народ Ирана избрал своего президента. Поздравляю нацию, избранного президента и всех активистов», – заявил Хаменеи. В то же время верховный лидер Ирана посоветовал Пезешкиану «продолжение пути мученика Раиси». Соперник Пезешкиана Джалили также пожелал ему успехов на пути развития страны. И пообещал сам работать на его благо.

Вступление Пезешкиана в должность, а также назначение им нового правительства может состояться уже в ближайшее время. По процедуре сначала Наблюдательный совет (высшая палата парламента, осуществляющая надзор за проведением выборов) подтвердит факт проведения выборов, а затем верховному лидеру сообщат о результатах в письме. После того как Хаменеи его согласует, в парламенте состоится инаугурация избранного президента. 

По мнению большинства экспертов, вероятность того, что Али Хаменеи наложит вето на возможную победу Масуда Пезешкияна, «практически нулевая». Если бы верховному лидеру угрожал какой-либо кандидат, ему бы вообще никогда не разрешили баллотироваться. Понятное дело, что идеологически аятолле куда ближе Саид Джалили. Политик по факту транслирует то, что верховный лидер хочет донести до аудитории. Джалили полностью зависит от аятоллы и того это абсолютно устраивает. Однако существуют и полярные мнения, которые выглядят не совсем правдоподобно. В них Пезешкиан представляется для аятоллы чуть ли не  лучшим выбором, из-за его способности договорится с Западом, чтобы снизить внутреннюю напряженность. 

В любом случае победа Пезешкиана оживит политическую систему и как-то разбавит  тотальное доминирование консерваторов, по крайней мере, на текущий момент. А это в свою очередь позволяет надеяться на перемены, как во внутренней политике, так и внешней. При этом президент — это не глава государства, а второй человек Он обладает значительным количеством рычагов, но всё равно заметно ограничен в принятии решений. Серьезно поменять курс ему будет не так-то просто. Кроме того, значимость президента очень сильно зависит от его решительности и тех сил, которые за ним стоят, а также того, насколько он по совокупности тяжеловесная фигура. 

Пезешкиан пока не выглядит тяжеловесом, который готов пересматривать игру и пытаться разворачивать Иран в какое-то другое направление. Безусловно, с его стороны будут предприниматься шаги, заметно отличающиеся от того, что было при Раиси. Это могут быть послабления по дресс-коду и, возможно, некоторая попытка вести диалог с Западом. Но представить себе, что он, например, отменит полицию нравов, пока сложно. Хотя даже формальная фигура, которая получает президентский мандат, может совершенно по-иному себя вести после того, как к ней перейдет власть. Хотя и здесь его возможности сильно ограничены консервативным большинством меджлиса, с которым новому президенту придется согласовывать назначение министров в правительстве и без их одобрения невозможно принимать новые законы. 

Победа реформатора,  которого изначально не поддерживал Хаменеи, добавляет неопределенности. Верховному лидеру  сегодня в кресле президента нужен политик, который сможет претворять в жизнь его видение. При этом едва ли не главная задача будущего президента — помочь 85-летнему Али Хаменеи организовать передачу власти преемнику, с которым ему еще только предстоит определиться. Как победа Пезешкиана сможет поменять расклады потенциального транзита власти в случае смерти Хаменеи сегодня предположить невозможно, неизвестных вводных слишком много.

Будет ли новый внешнеполитический вектор?

Во время своей избирательной кампании Пезешкиан постарался вскользь обозначить  свой внешнеполитический интерес. Чтобы улучшить экономическую ситуацию президент Ирана, изолированный от мировых банков и имеющий истощенные валютные резервы будет вынужден, прежде всего, пересмотреть отношения с США, что вряд ли найдет одобрение у Хаменеи. Главное условие восстановления отношений с США – это возрождение  соглашения с мировыми державами 2015 года, в котором Иран согласился на ограничения своей программы обогащения урана в обмен на отмену связанных с этим экономических санкций. Соглашение тогда было сорвано после того, как США при президенте Дональде Трампе вышли из него и восстановили санкции в 2018 году. 

Ограничения сильно ударили по иранскому экспорту — из-за сократившихся государственных доходов правительство пошло на непопулярные шаги, повысив налоги и сохранив дефицит бюджета. Инфляция в Иране достигла  40% (в 2016 году она составляла 7,2%), а покупательная способность снизилась. За последнее десятилетие иранская денежная единица риал потеряла более 90% своей стоимости по отношению к доллару. Экономика Ирана нуждается в огромном количестве иностранных и внутренних инвестиций и ревизии системы управления экономикой. Кроме того ситуация усугубляется высоким уровнем коррупции и хронического кумовства, что , кстати, признавали все кандидаты в президенты.

И хотя возобновление «ядерной сделки» сегодня представляется маловероятным из-за предстоящих президентских выборов в США, где в случае победы Трампа политика «максимального давления» против Ирана может вернуться. Тем не менее, сегодня у Запада в Тегеране появился реальный собеседник. Впрочем реакция Госдепартамента США на итоги выборов в Иране об этом не говорила.Там назвали выборы «несвободными и несправедливыми» и отметил, что «значительное число иранцев вообще решили не участвовать». Вашингтон отказался поздравлять нового президента с победой. Как написала Financial Times (FT), другие дипломаты на условиях анонимности заявили, что приветствовали бы менее враждебную риторику со стороны нового правительства Ирана. Однако на Западе сомневаются, что Пезешкиан как-либо сможет влиять на внешнюю политику, учитывая, что все ключевые решения принимает верховный лидер. Как отмечает газета Die Zeit: «Пезешкиан является успокоительным вариантом режима мулл. Его цель — успокоить глубоко разочарованное население и, по крайней мере, стабилизировать пошатнувшуюся легитимность теократической системы».

Скорее всего,  на ближневосточном фронте также будет без перемен. Пезешкиан  не станет менять враждебное отношение к Израилю. Во время выборов он заявил, что в случае победы он «постарается установить дружественные отношения со всеми странами, за исключением Израиля». А буквально несколько дней назад  он заверил лидеров Хезболлы, что  поддерживать их и другие региональные «движения сопротивления» против Израиля. «Исламская Республика Иран последовательно поддерживает сопротивление населения региона против незаконного сионистского режима», – говорится в письме Масуда Пезешкиана Хасану Насралле, лидеру Хезболлы. Это было первое внешнеполитическое послание нового президента Ирана.

А вот на турецком направлении у Ирана возможен существенный прогресс. Так, президент Турции. Реджеп Тайип Эрдоган  уже заявил, что избранный президент Ирана Масуд Пезешкиан « на самом деле…турок» и  уже оперативно обменялся с ним мнениями по глобальным и региональным проблем в ходе телефонного разговора. Как отмечает известный украинский политолог Константин Бондаренко, стоит обратить внимание на возможную линию контактов – Пезешкиан — министр иностранных дел Турции Хакан Федан. По мнению Бондаренко, первый выступает активным поборником ирано-турецкой дружбы, а второй, возглавляя турецкую спецслужбу, делал акцент на турецкий вектор. Поэтому, как утверждает Константин Бондаренко, нужно ждать возможных изменений политики Ирана на Ближнем Востоке и Южном Кавказе. А вот в отношении Китая, России, Саудовской Аравии и Сирии ситуация вряд ли изменится.

Неожиданный триумф Масуда Пезешкиана при всех возможных ограничениях  его деятельности на посту президента все — таки дает надежду иранцам и тем, кто внимательно наблюдает за страной за ее пределами.  Не переоценивая возможности и влияние Пезешкиана, какие бы маленькими они не были, ему стоит их просто использовать. Тем более, что реальная проверка  изменений во внутренней и внешней политики наступит очень скоро.