Босния и Герцеговина: форсированная евроинтеграция на фоне возможного раскола

В декабре 2022 года Евросоюз принял решение начать переговоры о вступлении только с Украиной и Молдовой, а по Боснии лишь выразил готовность к этому — «как только будет достигнута необходимая степень соответствия критериям членства». Сейчас же в Брюсселе, похоже, сочли, что такая степень «достигнута» и БиГ можно подключить к Украине и Молдове на их пути в Евросоюз. «Форсированная» евроинтеграция Боснии и Герцеговины происходит на фоне глубокого кризиса и противостояния внутри страны. 

Накануне решения ЕС о начале переговоров с БиГ был опубликован доклад Национальной разведслужбы США об угрозах в мире. Балканам в нем отведено сравнительно небольшое место, вместе с тем авторы прогнозируют, что регион в 2024 году, «вероятно, столкнется с повышенным риском локального межэтнического насилия». При этом в балканском разделе приводится только одно имя — президента входящей в состав БиГ Республики Сербской Милорада Додика. «Он предпринимает провокационные шаги с целью нейтрализовать международный контроль в Боснии и Герцеговине и обеспечить фактическое отделение Республики Сербской»,— предупреждают авторы документа. 

В этой связи совпадение объявления решения ЕС о запуске переговоров с Боснией и обнародование доклада Национальной разведслужбы США с упоминанием в балканском разделе только одного имени — Милорада Додика может оказаться отнюдь не случайным. Во всяком случае, сигнал властям БиГ о том, что или кто может помешать дальнейшему движению республики в Европу, получился недвусмысленным. 

Стоит отметить, что и сам Милорад Додик небезосновательно дает поводы считать его главной угрозой целостности БиГ и барьером к европейскому будущему страны. Так, во  время недавней встречи с венгерским премьер-министром Виктором Орбаном Додик грозил объявить независимость Республики Сербской, если Сараево прибегнет к отчуждению имущества. А в  конце прошлого года он заявил, что в случае победы Дональда Трампа на президентских выборах в США в ноябре этого года он вновь намерен рассмотреть вопрос о независимости и выходе Республики Сербской из состава БиГ. 

Однако было бы упрощением сводить все к простой формуле «Додик против всех». Босния и Герцеговина – это клубок этнических, религиозных противоречий, где у бошняков, хорватов и сербов масса претензий друг к другу вызванных историческим прошлым, кровавой войной, а также культурными особенностями каждой из этнических групп. Национализм стал, пожалуй, главной проблемой страны на пути к настоящему прогрессу, поскольку каждый из этносов свой интерес  ставит выше интересов единого государства. Поэтому дорога в ЕС для БиГ не обещает быть усеянной лепестками роз. Впрочем, Боснии и Герцеговине к этому не привыкать и исторический опыт народов, населяющих БиГ – лишнее тому подтверждение. 

Религия и история

Религия — основной «этнический маркер», который разделяет группы на Балканском полуострове. 

Сербское население представляет православную традицию, хорваты придерживаются католицизма, босняки — мусульмане. Хотя принадлежность к одной из конфессий не всегда означает религиозность каждого представителя группы, именно она сформировала разное культурное наследие, и в итоге — три отдельные нации, объединенные под куполом одного государства — Босния и Герцеговина.

Изначально ислам приняла, осознанно пойдя на союз с османами, та часть коренной аристократии средневековой Боснии, чьи предки — христиане-богумилы противостояли как католической, так и православной церквям. Хотя в лингвистическом и этническом отношении речь идет о почти тождественных группах, выбор вероисповедания разделил их последователей на три разные сообщества. Католиков называли «латинянами», православных «греками», а мусульман «турками», хотя все они были югославами в языковом и генетическом отношении. 

Когда империи стали распадаться, началась этнизация этих общностей. Католики, чьи корни уходили в Хорватское королевство, стали консолидироваться как хорваты, а православные, чьи корни уходили в средневековую «великую жупу» Рашка, стали консолидироваться вокруг Сербской Православной Церкви как сербы. В худшем положении в этот момент оказались мусульмане. В ставшей независимой Сербии, равно как и во многих других отделившихся от Османской империи странах, они подверглись форменному геноциду. 

Однако как Хорватия, так и Босния, в которой у мусульман-славян исторически были самые сильные позиции, после ухода в 1878 году Османской империи оказались в составе Австрийской империи. При этом в Боснии наряду с местными мусульманами жили и католики с православными, которые стали осознавать себя хорватами и сербами соответственно. Но если сербский взгляд на мусульман был тотально враждебным, то идеологи начавшего формироваться хорватского национализма пытались перетянуть местных мусульман на свою сторону. Впрочем, сами мусульмане долгое время избегали национальной идентификации и идентифицировали себя по конфессиональному и территориальному признакам. Последнее проявило себя позже, в возникшей после Первой мировой войны королевской первой Югославии, власти которой в 1939 году решили поделить территорию Боснии и Герцеговины между сербскими и хорватской бановинами, что вызвало резкий протест местных мусульман. Через несколько лет, когда эта Югославия рухнула под ударами немецких танков, мусульмане оказались между молотом сербского и наковальней хорватского национализма.

 Во второй, социалистической Югославии, созданной после Второй мировой войны, Босния и Герцеговина стала отдельной республикой. А вот в национальном отношении мусульманам долгое время приходилось либо выбирать себе сербскую или хорватскую (теоретически и другие признанные) национальности, либо быть людьми без определенной национальности. Таковыми большинство из них и были, пока в 1961 году не была признана отдельная национальность — «мусульмане». На волне перестройки в Советском Союзе демократизация коснулась и Югославию.

В 1990 году борец за исламское возрождение Алия Изетбегович, вышедший  на свободу после четырнадцатилетнего заключения за пропаганду ислама, создает Партию демократического действия, целью которой была борьба  за права Боснии и Герцеговины и ее мусульманского народа. Появление национальных движений, стремительно переросшее в межнациональный антагонизм, происходило на этом фоне по всей Югославии. Можно долго спорить о причинах распада СФРЮ, держащейся на хрупком межэтническом балансе, но нельзя не отметить роль в этом председателя Президиума ЦК Союза Коммунистов Сербии Слободана Милошевича. У него был свой взгляд на то, как предотвратить распад Югославии. Однако действовал он в духе «хотели как лучше, получилось как всегда».

Милошевич решил разыграть сербскую карту для захвата власти в Сербии, а через нее и во всей Югославии. Именно он вместо попыток примирения сторон и поиска компромисса в автономном крае Косово, где нарастали албанско-сербские противоречия, однозначно поддержал местное сербское меньшинство, упразднил албанскую автономию и ввел туда сербские войска и прямое сербское правление. В ответ на это, поняв, что Милошевич начал сербизацию многонациональной Югославии, об отделении от нее заявила Словения. А когда в нее были направлены югославские войска, которые из Сербии могли пройти только через Хорватию, последняя также устремилась на выход из Югославии. В ответ Милошевич поддержал создание на территориях Хорватии с компактным проживанием сербов Республики Сербская Краина, а также консолидацию сербов в других республиках, где их позиции были сильны.

Ситуация в Боснии и Герцеговине в этом смысле была крайне сложной, так как ее население состояло на 43% из мусульман, на 31% из сербов и на 18% из хорватов. При этом мусульманам приходилось иметь дело как с сербскими партиями, которые требовали сохранения Боснии в составе Югославии, так и с хорватскими, которые выступали за выход из нее вслед за Хорватией. В такой ситуации Алия Изетбегович какое-то время пытался бороться за интересы Боснии и ее мусульман в составе Югославии, за сохранение которой в виде обновленной демократической конфедерации он выступал. Такой же курс проводило и реформаторское правительство Югославии во главе с хорватом Анте Марковичем — «югославским Горбачевым», имевшим поддержку Европы. 

Однако ситуацию изменил захват власти в Югославии Милошевичем, который стал «гремучей смесью» Ельцина и ГКЧП. А шоковый эффект на тех, кто еще питал надежды на сохранение и возрождение Югославии, произвело разрушение югославской армией хорватского Вуковара в начавшейся войне. Когда происходящее обсуждалось в парламенте Боснии и Герцеговины, лидер боснийских сербов Радован Караджич решил припугнуть боснийских мусульман тем, что в случае повторения ими хорватского и словенского сценария «мусульманский народ может исчезнуть», потому что в неизбежно последующей за этим войне он себя не сможет защитить. Тут же слово взял Алия Изетбегович, который заявил, что выход Боснии и Герцеговины из Югославии необратим, потому что в такой Югославии будущего у несербских народов нет. Что же касается прозвучавших угроз, то он заверил Караджича в том, что мусульманский народ выстоит.

12 октября 1991 года боснийский парламент голосами мусульман и хорватов принял декларацию о независимости Боснии и Герцеговины, а в феврале 1992 года состоялся референдум, на котором официально была провозглашена независимая республика БиГ. Однако сербы, составлявшие почти треть населения, бойкотировали голосование и отказались признавать его исход. Они объявили о создании собственной независимой Республики Сербской, поддержку которой оказали власти Сербии со Слободаном Милошевичем. Вслед за этим началась война. Конфликт происходил с вовлечением Югославской народной армии (ЮНА), состоявшей на тот момент преимущественно из сербов, армии Хорватии, а также наемников со всех сторон и вооруженных сил НАТО.

Боевые действия оказались особенно ожесточенными из-за того, что деревни боснийцев-мусульман, сербов и хорватов порой располагались в нескольких километрах друг от друга, а в больших городах представители разных общин соседствовали друг с другом. Первоначально преимущество в силе и вооружении было у сербов, которые составляли большинство среди солдат и офицеров бывшей Югославской народной армии, расквартированных в Боснии. Но довольно быстро боснийцам-мусульманам и хорватам удалось восстановить паритет сил. БиГ активно помогал исламский мир, к которому обратился Алия Изетбегович, и в разное время активное содействие ей оказывали хорваты. Впрочем, как и наоборот — в 1995 году именно наступление боснийской армии в районе Бихача, оттянувшее на себя сербские силы, помогло хорватской армии провести успешную операцию «Буря», в ходе которой ею была ликвидирована самопровозглашенная Республика Сербская Краина. 

В начале войны сербы осадили столицу Боснии и Герцеговины Сараево, который обороняли боснийские мусульмане. Артиллерийский огонь и выстрелы снайперов с возвышенностей вокруг города почти не прекращались. За три года в городе погибло более девяти тысяч человек, из которых треть — мирные жители (потери сербов оцениваются примерно в три тысячи человек, треть из них — гражданские). Боевые действия во многом представляли собой беспорядочные обстрелы городов и сел, этнические чистки и геноцид мирного населения, которыми занимались все без исключения стороны конфликта. Попытки ООН остановить расправы созданием «зон безопасности» под охраной миротворцев не всегда были успешными. Финальным эпизодом войны стала серия взрывов артиллерийских снарядов на сараевском рынке Маркале в августе 1995 года, в результате которых погибло более 100 человек. Возложив ответственность за очередное массовое убийство на сербские войска, НАТО начало интенсивно бомбить позиции боснийских сербов. В итоге те согласились на переговоры.

Боснийская война не имеет единой истории. Есть лишь значительно отличающиеся друг от друга интерпретации событий 1990-х годов, укоренившиеся в сознании трех основных народов Боснии и Герцеговины (БиГ) — боснийских мусульман, сербов и хорватов. Все три народа оказались втянуты в междоусобную бойню на фоне распада югославской федерации. Все воевавшие стороны заявляют, что они лишь защищались, потому что им грозило истребление со стороны противника. 

Главную ответственность за развязывание конфликта, небезосновательно Запад возлагает на сербскую сторону. Сербы были подвергнуты основным санкциям, именно их позиции бомбила авиация НАТО. В Гааге был сформирован специальный ad hoc трибунал для суда над военными преступниками самого высшего ранга — политическими лидерами и генералами всех воюющих сторон. Большинство обвиняемых и осужденных на этом трибунале представляли сербскую сторону. Эту войну не случайно называют самой кровавой в Европе после Второй Мировой и до вторжения Путина в Украину. За время войны погибло около 100 тыс. человек. Еще 2 млн стали беженцами (при довоенной численности населения республики 4,4 млн человек). В ходе войны были совершены ставшие известными на весь мир масштабные военные преступления, включая массовый расстрел тысячи безоружных мужчин в Сребренице. Ущерб от войны исчислялся десятками миллиардов долларов. Экономика и социальная сфера Боснии и Герцеговины оказались почти полностью разрушены.

В конце концов, хотя и с задержкой, благодаря международному вмешательству было достигнуто прекращение огня и подписаны два разных соглашения, положившие конец войне между сторонами. Первым из них является Вашингтонское соглашение, подписанное между Боснией и Герцеговиной и Хорватией 1 марта 1994 года. По этому соглашению конфликт между боснийскими хорватами и боснийцами прекратился, и была создана Федерация Боснии и Герцеговины, которую должны были сформировать два народа.

Второе соглашение было заключено по инициативе Соединенных Штатов Америки, 21 ноября 1995 года с участием президента Боснии и Герцеговины Алии Изетбеговича, президента Федеративной Республики Югославия Слободана Милошевича и бывшего президента Хорватии Франьо Туджмана. Действительно, Дейтонское мирное соглашение или Общее рамочное соглашение о мире в Боснии и Герцеговине было парафировано в указанную дату. Договор же был официально заключен на церемонии в Париже 14 декабря 1995 года, в связи с чем Боснийская война считалась полностью прекращенной.

Дейтонские соглашения: спасательный круг или мина замедленного действия?

В этом году исполнится 29 лет с момента подписания Дейтонских мирных соглашений. Они не только обеспечили мир Боснии, но и заложили основу для ее сложной, многосоставной политической системы. Она базируется на разделении страны по этническому принципу на два политических образования (энтитета) — Республику Сербскую, на долю которой приходится 48% территории страны, и Федерацию Боснии и Герцеговины, на долю которой приходится 51% территории.  Республика Сербская имеет более унитарную структуру, в то время как Федерация Боснии и Герцеговины делится на десять областей, каждая из которых имеет свои уникальные исполнительные, судебные и законодательные органы. Кроме того, на 1% территории страны располагается округ Брчко, который находится под международным мандатом: в нем тоже есть автономное правительство, не связанное с каким-либо образованием,  исполнительные и судебные органы и своя полиция. 

Вся эта система является одной из самых сложных в мире. Центральные власти в Сараево формируются на основании независимых друг от друга выборов в каждой из трех этнических частей государства, а у каждого избранного таким образом лидера есть право вето. В итоге, главами государства являются три избранных представителя от трех разных наций, которые могут наложить вето на решения друг друга. Они избираются на четыре года и избираются попеременно на восьмимесячный  и срок. 

Столь сложную систему не очень сложно парализовать: достаточно одному из лидеров постоянно блокировать решения других, шантажируя их сепаратизмом. Недостатки дейтоновской модели были видны уже тогда. Но для прекращения войны любая цена считалась приемлемой. С годами изъяны Дейтона становились лишь очевиднее. И сегодня Босния и Герцеговина  — нефункциональное государство, которое близко к параличу центральной власти, а возможно, не дай Бог, и к распаду.  Оно пропитано страхом и тотальным недоверием этносов друг к другу. Бошняки боятся сербского и хорватского сепаратизма, который обречет их на жизнь в территориально небольшом и экономически неустойчивом анклаве, а сербы и хорваты находятся в страхе перед централизацией самого государства, так как бошняки превышают их по численности (по последней переписи 2013 года — босняков 50,12%, сербов 30,83%, а хорватов 15,43%). 

Эти страхи объясняют поведение большой части электората в БиГ, который отдает предпочтение этнонационалистическим партиям: Союзу независимых социал-демократов (СНСД) Милорада Додика в Республике Сербской, Хорватскому демократическому содружеству (ХДС-БиГ)  Драгана Човича в хорватской части босняцко-мусульманской федерации и Партии демократического действия (ПДД) Бакира Изитбеговича босняцкой части босняцко-мусульманской федерации. Кроме того, сегодня государственные посты в разных политических частях БиГ занимаются также по этническому принципу. Все эти факторы не позволяют сделать шаг вперед для преодоления противоречий. А вот переход на гражданскую матрицу политического представительства — когда любой гражданин Боснии любой национальности может занимать любые государственные позиции и баллотироваться на любые посты — стал бы реально шагом вперед на пути мирного «сшивания» государства и поддержке политических реформ. 

Гипотетически есть два способа преодоления проблемы неработоспособности политической системы БиГ. Это или централизация, или победа гражданских либеральных партий во всех частях страны. Естественно, что  распад государства не вариант: Дейтонские соглашения не предусматривают процесс отделения ни одной из частей БиГ; если же начать менять границы на Балканах,  то это приведет лишь к хаосу, в котором любая этническая группа, компактно проживающая в каком-либо государстве, будет добиваться независимости или присоединения к соседнему государству. 

Несмотря на то, что западные партнеры Боснии и Герцеговины всецело поддерживают усиление центральной власти, сценарий централизации тяжело осуществим на практике, потому что, он также идет вразрез с Дейтонским соглашением и вызвал бы большое сопротивление со стороны боснийских сербов, а также боснийских хорватов. Россия, напротив, выступает за большую автономию и полномочия конфедеративных частей, годами подпитывая сепаратизм боснийских сербов. Как мы уже отмечали, единственный осуществимый сценарий преодоления противоречий БиГ — это транзит самого электората от этнонационалистической парадигмы к гражданско-либеральной. Процесс уже запущен: босняцкие и хорватские представители являются лидерами умеренных гражданских партий, но в сербской части БиГ продолжает доминировать Милорад Додик.

Еще одним «наследием» Дейтона стал институт Высокого представителя — международного чиновника, выполняющего роль политического надзора за ситуацией в стране и избираемого не гражданами Боснии, а другими государствами, входящими в состав Совета по выполнению Дейтонского мирного соглашения. Среди членов Совета есть и Россия, но Западные страны обладают в нем большинством. В прошлом году Россия пыталась через Совбез ООН заблокировать избрание нового Верховного представителя, Кристиана Шмидта, пользуясь тем, что именно Совбез должен подтверждать своей резолюцией решения Совета по выполнению Дейтонского соглашения. 

У Высокого представителя достаточно широкие полномочия. Например, он может снять с должности любого человека в политической системе Боснии и Герцеговины, запретить кому угодно участие в выборах на всех уровнях, а также принимать пусть и временные, но обязательные к исполнению всеми органами власти страны решения. В его власти изменить структуру самой политической системы. Однако Кристиан Шмидт не готов ломать всю государственную систему, однако демонстрирует готовность внести точечные изменения, особенно в электоральной сфере, чтобы обеспечить функциональность самых важных государственных институтов. В конце концов, смысл существования института Высокого представителя в Боснии в том, чтобы в стране не случился тотальный паралич власти, который бы вернул государство на путь гражданской войны, возможность которой до сих пор сохраняется. 

Необходимость существенных изменений осознается многими, но проблема в том, что дейтонская модель практически не предоставляет возможностей для ее легальной корректировки. Поэтому постоянно угрожающий выйти из состава Боснии лидер Республики Сербской (РС) Милорад Додик представляет себя «защитником истинного Дейтона», а день подписания дейтонских соглашений является в РС государственным праздником и выходным днем. Сегодня становится ясно, что брошенная 29 лет назад Боснии и Герцеговине как спасательный круг дейтонская модель оказалась на самом деле чем-то вроде мины замедленного действия. И грозит она уже не только Боснии.

Запутанные выборы

Сложность политической системы Боснии и Герцеговины, порожденная Дейтонскими соглашениями проявляется не только в функционировании государственных институтов, но и в выборной системе. 2 октября 2022 года в БиГ состоялись всеобщие выборы. Эти выборы стали девятыми после окончания войны и подписания Дейтонских соглашений. Непосвященный человек легко запутается в хитросплетениях избирательной системы Боснии и Герцеговины. Граждане этой страны избирают пять президентов и четырех вице-президентов, спикеров трех парламентов и 10 локальных парламентов, около 500 депутатов 14 парламентов. 

Важно сразу отметить b фон нестабильности, в которых проходили выборы. Некоторые наблюдатели заявляли, что такой ситуации не было с 1995 года, когда закончилась война. Внешний фон окрашивался полномасштабной агрессией России против Украины. Атмосфера страха и ненависти буквально пронизывала всех ключевых участников избирательной гонки. Особенно это относилось к лидерам трех главных партий бошняцкой ПДД Бакира Изетбеговича, СНСД Милорада Додика и ХДС Драгана Човича, чья риторика возвращала граждан БиГ к кровавым военным воспоминаниям. Каждый из лидеров строил кампанию на защите своих этносов от угрозы бошняков/сербов/хорватов: «один раз защитили (имеется виду боснийская война) – защитим снова». Кроме того выборы проходили на фоне беспрецедентного вмешательства извне.

Президент Турции во время своего визита в Боснию и Герцеговину открыто поддерживал Изетбеговича. Хорватские власти открыто поддерживали ХДС БиГ. Отдельные аналитики даже отмечали, что  эта партия получала информационную поддержку от хорватских спецслужб. Но наибольшее влияние на ход выборов оказывала Россия. За несколько дней до выборов лидер Республики Сербской Милорад Додик ездил в Москву и встречался с Владимиром Путиным, где тот пожелал ему успехов на выборах. Видимо в благодарность за поддержку, в своих предвыборных речах  Додик поддержал агрессию России против Украины, изменил с позитивного на негативное свое отношение к евроинтеграции и заявил, что до 2030 года РС станет «независимым государством». Российские дипломаты оказывали давление и угрожали европейскому и евроатлантическому выбору БиГ. Кроме того, выступления иностранных политиков на предвыборных мероприятиях, а также интервью в СМИ стали обычным явлением кампании. Если говорить об итогах кампании, то можно отметить изменения, которые могут стать началом будущих перемен.

В первую очередь они касаются Президиума БиГ. Изетбегович, несмотря на поддержку Эрдогана «пролетел» в борьбе за место в Президиуме от бошняцкого народа. Мечта Бакира Изетбеговича – об унитарной державе без всяких энтитетов, трехстороннего Президиума и сербских и хорватских флагов пока оказалась фентазией. Победу в этой схватке одержал Денис Бечирович, кандидат от Социал-демократической партии (СДП), профессор политологии. Он поддерживает курс на интеграцию в ЕС и НАТО и является приверженцем смены этнического принципа построения БиГ на гражданский. 

Среди хорватских кандидатов первое место занял Желько Комшич, набрав 54,21% голосов. Его позиция близка по взглядам Бечировичу. Победа Кошмича стала личным поражением не только лидера ХДС БиГ Драгана Човича, который в последний момент отказался от борьбы за кресло в Президиуме от хорватского народа в пользу своей «правой руки» в партии Борьяны Кришто, но и премьер-министра Хорватии Андрея Плинковича. Еще одна интересная деталь: Чович и Додик при поддержке Хорватии вели активную борьбу против Кошмича из-за его позиции по будущему БиГ, поскольку он выступал против этничного характера не только избирательного процесса, но государственного устройства страны. 

А вот среди сербских кандидатов неожиданностей не произошло. От сербов место в президиуме заняла  кандидат от  Союза независимых социал-демократов (СНСД) Желька Цвиянович (52,65 процента), которая до избрания была президентом в сербской части страны. Она близкая соратница, однопартийка Милорада Додика и поддерживает его во всех его начинаниях. За это, кстати, в июле 2023 года она попала под санкции США. Сам же Милорад Додик сменил кресло в Президиуме БиГ  на президентское кресло в Республике Сербской. Правда, на выборах ему пришлось нелегко. Додик едва не лишился победы: оппозиционный кандидат Елена Тривич лидировала по количеству голосов в день голосования, но наутро результаты изменились в пользу Додика. 

Елена Тривич из Партии демократического прогресса впервые принимала участие в президентских выборах. Она проевропейский политик и в ходе своей предвыборной кампании обещала сконцентрироваться на борьбе с коррупцией. Как и Милорад Додик, Елена Тривич тоже объявила о своей победе. Сторонники оппозиции (Сербской демократической партии, Партии демократического прогресса и Движения за справедливость) организовали масштабные протесты в административном центре Республики Сербской Баня-Луке. В конце концов, после пересчета бюллетеней ЦИК признал Милорада Додика победителем президентской гонки. 

В свою очередь Додик обвинил Сараево и Запад в попытке отстранить его от власти незаконным путем и организовал контрмитинг в Баня-Луке, на котором выступил с речью режиссер Эмир Кустурица. Однако сам факт того, что маститый политик превзошел молодую оппозиционную кандидатку всего лишь на 27 тыс. голосов, прозвучал для него в качестве серьезного предупреждения относительно его политического будущего. Правда, и для оппозиции РС поражение было болезненным, а после него последовали отставка лидера Сербской демократической партии и раскол в руководстве Партии демократического прогресса. 

Надо сказать, что и на выборах в Народную скупщину РС партия Додика не имел оглушительного преимущества. СНСД набрал  35% голосов  и завоевал 29 мест (из 83) и если бы не союзники по коалиции, то лишилась бы парламентского большинства. В итоге вместе с сателлитами они получили заветное большинство в 53 мандата. Оппозиции досталось лишь 25 мест, еще 5 мандатов отошло объединению бошняцких партий «Движение за государство». 

Что касается выборов в Палату представителей общегосударственного парламента то там большинство, как и прежде принадлежит трем «старым» этнонациональным партиям: ПДД, ХДС БиГ и СНСД.

Схожая картина и в палате представителей парламента Федерации. Формально и здесь ПДД лидировала – 26 мандатов, плюс 12 у «Демократического фронта»  Комшича (из 98). Блок ХДС завоевал 15 мест. Столько же у главного соперника ПДД – Социал-демократической партии Бечировича. Составившие с ней так называемую «Тройку» — «Народ и справедливость» и «Наша партия» получили 7 и 6 мандатов соответственно. Остальные достались преимущественно мелким бошняцким партиям, которые также были настроены не слишком дружественно к засидевшейся во власти ПДД. Поэтому «Тройка» быстро превратилась в «Восьмёрку» (Социал-демократическая партия, «Народ и справедливость», «Наша партия», «За БиГ», «Боснийско-герцеговинская инициатива Ф. Касумович», «Движение демократического действия», «Народный европейский союз», «За новые поколения») и взяла курс на формирование власти вместе с ХДС, игнорируя отчаянные попытки Изетбеговича переманить кого-то из их числа. 

ХДС, в свою очередь, уже имело договорённость с Додиком. Поэтому после недолгих переговоров было достигнуто соглашение о том, что правительство Федерации создадут ХДС с союзниками и «Восьмёрка», а на общегосударственном уровне в Кабинет войдёт и СНСД. В результате правительство Федерации БиГ возглавил представитель Социал-демократической партии Боснии и Герцеговины Нермин Никшич, а председателем Совета министров Боснии и Герцеговины стала соратница лидера ХДС Драгана Човича и «неудачница» в борьбе за кресло в Президиуме БиГ от хорватского народа Борьяна Кришто. 

Утверждение Кришто главой коалиционного правительства стало хрупким компромиссом между ХДС, «Восьмеркой» и СНСД и отдельным элементом договоренностей между Човичем и Додиком. Достаточно взглянуть на содержание их соглашения, чтобы понять, что положение правительства будет оставаться шатким. Так, хорватские и бошняцкие партии (а особенно ПДД) всегда ратовали за вступление в НАТО, а сербские – против, за сохранение военной нейтральности и координацию с Сербией в этом вопросе. В результате пункт о движении в сторону Североатлантического альянса в договоре был обойдён молчанием. Вместе с тем по поводу «евроинтеграции» и скорейшего выполнения поставленных Брюсселем 14 условий достигнуто единогласие. Кроме того, Борьяна Кришто добилась удовлетворения и своего главного требования: давно желаемой реформы избирательного закона. Сербская сторона также была довольна. 

Долгое время осуществление важных экономических проектов (в том числе с участием РФ) на территории РС блокировалось из Сараево, а сербы отвечали симметрично, не допуская реализацию таковых в Федерации. Тогда партнёры согласились снять эти обоюдоострые преграды и даже активно практиковать совместные инвестиции. Тем более, что наиболее значимые участники коалиции – ХДС и СНСД имели достаточный политический вес, чтобы продавливать необходимые решения, угрожая лишить возможных оппонентов из бошняцкой «Восьмёрки» места во властных структурах. А в боснийском политическом климате оказавшиеся за бортом мелкие политические партии долго не живут. 

Другим существенным моментом, поддерживающим сплочённость Кабинета, являлась необходимость демонстрировать Брюсселю свою «кооперативность» – готовность к диалогу, компромиссам и сотрудничеству. В этих условиях любой «смутьян» утратит не только западную поддержку, но и финансирование. Собственно, именно по этой причине Бакир Изетбегович и его ПДД лишились былого западного покровительства. Примечательно, что даже Милорад Додик, который и после подписания договора не считал нужным скрывать свои евроскептические настроения, сменил риторику. Вместо разговоров о нежизнеспособности БиГ и возможном отделении РС, чем привык дразнить своих противников, он принялся рассуждать о сумме, которую следует запросить у Брюсселя на осуществление его требований. 

Тогда казалось, что в складывающейся международной обстановке (Россия непобедоносно «увязла» в войне с Украиной, а Сербия с трудом выдерживала нарастающее западное давление и обострение ситуации в Косово) опытный политик подстроился  под новые политические реалии. И в целом  фокус внимания  новоизбранной власти сместился с политико-символических вопросов, очень удобных для этнополитической мобилизации на проблемы социально-экономические, где легче найти взаимовыгодные решения, отвечающие интересам населения. Однако как показало время, что-то пошло не так.

Игра Шмидта, как капкан для Додика

Мы уже говорили о той роли, которую играет в политической жизни Боснии и Герцеговины институт Высокого представителя. Сегодня  между  президентом Республики Сербской Милорадом Додиком и Верховным представителем Кристианом Шмидтом идет настоящая война. Такого за практически 30 послевоенных лет не было ни разу. И это несмотря на то, что по Дейтонским соглашениям Шмидт может найти управу на любого политика Боснии и Герцеговины. А с принятием дополнительного соглашения, так называемых боннских полномочий в 1997 году, аппарат высокого представителя де-факто получил возможность отменять решения любого уровня и делать юридически обязывающие предписания. Однако механизм назначения в 2021 году Кристиана Шмидта Высоким представителем ООН в Боснии и Герцеговине был спорным. Милорад Додик не признает законность назначения Шмидта на эту должность, объясняя это тем, что его кандидатуру при назначении на должность в Совете Безопасности ООН не поддержала Россия. 

Изначально нынешний лидер Республики Сербской пришел к власти при поддержке Запада с риторикой примирения, противопоставив себя прежним воинственным лидерам, но со временем полностью перешел на их позиции и стал позиционировать себя как продолжателя их курса.

Кристиан Шмидт знал, с кем имеет дело и начал с Додиком аккуратную игру, понимая, что резкие телодвижения в отношении Республики Сербской и ее лидера вызовут крайне агрессивную реакцию в Баня-Луке которую всеми доступными ресурсами будет поддерживать Кремль. И Шмидт начал действовать эволюционно, добиваясь изменений в сфере избирательного законодательства Боснии и Герцеговины с тем, чтобы разблокировать возможность реформы партийной системы. 

Шмидт начал с заигрывания с хорватами, тем самым расставляя капканы для Додика. Почему с хорватами? – В предложенной Шмидтом реформе избирательного процесса намеренно отдано предпочтение хорватским партиям и уменьшена степень участия боснийских избирателей внутри совместной бошняцко-хорватской федерации. Это решение, конечно, вызвало недовольство бошняков, но с одной стороны, гарантирует поддержку боснийских хорватов и самой Хорватии — члена НАТО и ЕС, а с другой — не идет на поводу у наиболее радикальных хорватских сил, настаивающих на создании отдельной (третьей) федеральной единицы в составе Боснии. Мозаика интересов сложилась так, что Милорад Додик поддерживает стремление хорватов обрести собственную этническую единицу, что, вероятно, еще больше осложнит процесс принятия решений. А взамен хорватское меньшинство в БиГ через свои каналы влияния в Хорватии, являющейся полноправным членом ЕС, блокирует санкции Евросоюза против самого Додика.

План Шмидта, вероятно, заключался в  том, чтобы сначала подыграть хорватскому меньшинству и уменьшить влияние на них Милорада Додика. А затем, добившись изменения власти в Республике Сербской, например, сместив Додика с занимаемого им поста, подтолкнуть все части БиГ к другим необходимым для членства в ЕС политическим реформам. Именно для поддержания этого плана Брюссель в конце 2022 года предоставил Боснии и Герцеговине статус кандидата. И скорее всего на этот же план работают и введенные против Додика и его окружения американские санкции, позволяющие сдержать сепаратистские устремления лидера Республики Сербской и противопоставить его оставшимся двум частям БиГ. 

Чтобы Хорватия точно перестала поддерживать Додика на уровне ЕС, Шмидт также должен помочь боснийским хорватам добиться новой модели их представительства в босняцко-хорватской федерации. Такая модель должна, в том числе устраивать достаточно радикально настроенных хорватских националистов, которые мечтают о третьем энтитете. Достаточно вспомнить, как в 1993 году хорватские войска обрушились на мусульманские части и территории и начали создавать на завоеванных ими землях хорватский аналог Республики Сербской — моноэтническую республику Герцег-Боснию. Благодаря отпору мусульманских сил и давлению Запада и исламского мира на Хорватию стороны удалось примирить, а республику Герцег-Босния распустить, объединив босняков и хорватов в одном энтитете — Федерации БиГ. 

Пока же стратегия Шмидта удовлетворяет только хорватское меньшинство. Несмотря на недовольство бошняков, главная задача Шмидта в перспективе объединить представителей бошняков и хорватов и создать единый фронт для противостояния пророссийским и сепаратистским настроениям Милорада Додика. Бошняцко-хорватский фронт в дальнейшем будет заинтересован в усилении центральной власти в Сараево, и ослаблении автономии Республики Сербской. И только после смены националистических и сепаратистских сил Милорада Додика на более умеренные, Босния, сможет по-настоящему приступить к реформам, необходимым для ее европейского будущего. 

Ставки повышаются

В конце июля 2023 года США ввели санкции против ряда высокопоставленных соратников Милорада Додика: премьер-министра республики Радована Вишковича, спикера парламента Ненада Стевандича, министра юстиции Милоша Букейловича, а также против члена Президиума Боснии и Герцеговины от Республики Сербской Жельки Цвиянович. Эти санкции стали уже вторым пакетом мер, которые США принимают против Додика и его окружения. Ранее, 5 января 2022 года, Вашингтон ввел санкции против самого Додика. В обосновании санкций отмечается, что Вашингтон наложил ограничения из-за принятого Республикой Сербской закона, разрешающего не применять на ее территории обязательные для всех частей Боснии и Герцеговины решения Конституционного суда. 

Напомним, что в сентябре 2022 года Конституционный суд Боснии и Герцеговины постановил, что все государственное имущество конфедерации находится в государственной собственности и не может быть присвоено властями ни одного из двух энтитетов. Несмотря на это, 28 декабря парламент РС принял  закон о недвижимой собственности, в котором прямо опроверг заключение Конституционного суда. По мнению Додика, вся недвижимость в Боснии и Герцеговине принадлежит не государству, а именно энтитетам. После решения парламента РС Конституционный суд БиГ вмешался снова и принял временные меры, заблокировавшие действие закона. Тогда Додик пригрозил отделить Республику Сербскую от Боснии и Герцеговины, а затем лично инициировал закон РС разрешающего не применять на ее территории обязательные для всех частей Боснии и Герцеговины решения Конституционного суда. 

Прокуратура Боснии и Герцеговины выдвинула официальные обвинения против Додика и инициировала судебный процесс над ним. Лидер боснийских сербов обвиняется в невыполнении решений Конституционного суда и игнорировании высокого представителя Кристиана Шмидта. Суд намерен добиться тюремного заключения для Додика (до пяти лет тюрьмы) с последующим запретом занимать государственные посты и заниматься политикой в целом.

Далее в дело вмешался Высокий представитель Кристиан Шмидт и на основании  имеющихся у него полномочий отменил закон РС о неподчинении решениям Конституционного суда БиГ. Кроме того, он внес изменения в Уголовный кодекс страны, согласно которым действия по нарушению конституционного порядка и невыполнению решений высокого представителя квалифицируются отныне как уголовное преступление. «Мы не примем ни одного его (Кристиана Шмидта) решения. А если прокуратура и суд БиГ станут их выполнять, Республика Сербская перестанет признавать и прокуратуру, и суд», — объявил президент РС Милорад Додик. И пригрозил: «До конца года мы, возможно, проведем референдум по важному вопросу». Важнейшим для боснийских сербов Милорад Додик не раз называл вопрос о независимости РС и воссоединении с Сербией. 

Вмешательство Шмидта только раззадорило Милорада Додика и усилило конфронтацию. Так, Додик отдал распоряжение полиции РС установить контроль на административных границах с другой часть страны – Федерацией БиГ. Потом заявил, что вскоре запретит деятельность Прокуратуры и Государственного агентства расследований и защиты БиГ на территории Республики Сербской. А затем обратился к прокуратуре в Баня-Луке возбудить уголовное дело в отношении уже самого Высокого представителя Кристиана Шмидта. Конфликт стал приобретать  и геополитический характер. Посольство РФ в Сараево объявило, что это логичный результат неправомерных действий Конституционного суда БиГ. И не исключило некоего внешнего влияния на судей. Запад же вслед за центральными властями БиГ расценил действия руководства Республики Сербской, по сути, как попытку госпереворота — точнее, как «удар по Дейтонскому соглашению и конституции страны». А Госдепартамент США в специальном заявлении полностью поддержал действия Кристиана Шмидта.

Все эти заявления означали одно – геополитическая составляющая кризиса в Боснии будет только нарастать.

Градус противостояния президента РС с центральными властями и западными представителями в Боснии резко повысило празднование 9 января Дня Республики Сербской. Конституционный суд БиГ трижды признавал этот праздник незаконным, а Венецианская комиссия — дискриминационным. В этот день в 1992 году была провозглашена независимая Республика сербского народа БиГ, что местные мусульмане-босняки и хорваты считают прологом к последовавшей затем кровопролитной боснийской войне, этническим чисткам и геноциду. 

В декабре Кристиан Шмидт предупредил руководство РС, что празднование 9 января Дня республики — уголовное преступление, и призвал органы правопорядка принять соответствующие меры. В ответ Милорад Додик объявил, что «нет той силы, которая может сорвать празднование». И оно действительно состоялось, причем демонстративное — с парадом и многотысячным шествием в Баня-Луке. Помимо подразделений полиции РС в праздновании приняли участие российские байкеры «Ночные волки», а кроме символов самой Республики Сербской участники демонстрации несли флаги Сербии и России. 

США тоже выразили свое отношение к празднованию 9 января недвусмысленно. В канун его проведения облет территории Боснии совершили два истребителя американских ВВС F-16. Официально акция прошла в рамках двусторонних учений с боснийскими вооруженными силами. Американское посольство в Сараево же заявило, что учения «демонстрируют приверженность США территориальной целостности БиГ в разгар антидейтоновских сепаратных действий».

17 января в  день, когда с третьей попытки должен был состоятся судебный процесс над Милорадом Додиком, иск против него подал депутат парламента Республики Сербской от Партии демократических действий Рамиз Салкич. Он обвинил президента РС в «организации незаконного празднования 9 января». «Поскольку против Додика уже ведется один процесс в Суде БиГ, созданы все условия для назначения подозреваемому предварительного заключения с целью недопущения совершения им новых преступлений и воздействия на свидетелей», — предложил депутат. Однако для этого необходимо отдельное судебное решение. И суду придется считаться с тем, что в конце прошлого года Баня-Лука приняла закон, наделяющий руководителей Республики Сербской и ее представителей в центральных органах власти иммунитетом против преследований по обвинениям со стороны высокого представителя по Боснии и Герцеговине.

Усиливающееся давление побудило Додика совершить внешнеполитические вояжи сначала в Минск, где он встретился с Александром Лукашенко, а затем и в Казань для встречи с Владимиром Путиным. Это был их уже четвертая встреча за два года. Додик искал политической поддержки в Москве и, похоже, в очередной раз ее нашел. Россия также заинтересована в поддержке президента РС. Его позиция по региональным проблемам практически совпадает с российской. Главное же, России важно не допустить реализации западных планов по интеграции Боснии в НАТО и ЕС, что будет невозможно без одобрения Республики Сербской.

Совпадение или нет, но через месяц после встречи Путина и Додика, на саммите ЕС было принято решение о начале переговоров с БиГ о вступлении в Евросоюз, а Высокий представитель Кристиан Шмидт внес изменения в избирательное законодательство страны, как вклад в будущее членство в ЕС. Изменения предусматривают, среди прочего, внедрение пилотной схемы по электронному подсчету голосов, электронной идентификации и цифровых избирательных участков. Кроме того, в выборах запретят участвовать осужденным военным преступникам. «Я сделаю сегодня то, что нужно было сделать много лет назад. Буду гарантировать свободные и честные выборы для всех граждан Боснии и Герцеговины», – заявил Шмидт. 

В  ответ лидер боснийских сербов Милорад Додик пригрозил заблокировать работу национального правительства Боснии и Герцеговины, если изменения в избирательное законодательство, которые внес высокий представитель Кристиан Шмидт, не отменят, а западные послы не будут высланы из страны.

Еще один козырь в рукаве Милорада Додика – референдум о независимости РС, который превратился в «пугало» для боснийских и западных политиков. Но как говорится, есть вопросы к его легитимности. Во-первых, такие вопросы не являются компетенцией энтитетов и противоречат Дейтонским соглашениям. Во-вторых, существует риск того, что в случае небольшой явки его просто признают, как несостоявшийся. Поэтому власть Баня-Луки пытается изменить закон про референдум, в частности убрать норму, по которой для победы необходимо получить положительный ответ большинства от всех, кто имеет в РС право голоса, заменив ее на простое большинство.

Что дальше будет делать Додик, очевидно знает только он сам. В его риторике и в отношении независимости РС, да и евроинтеграции много «нестыковок». В один день он говорит, что борется за расширение полномочии РС в рамках БиГ, на следующий – пугает отделением. Что до отделения, то он прекрасно понимает, что никакого международного признания не будет, даже со стороны Сербии, Возможно Лукашенко и Путин, которым терять нечего, поскольку сами находятся в международной изоляции.  В целом ничего нового, Додик ведет себя как популист, который использует все дозволенные и недозволенные приемы лишь бы сохранить свою власть. А власть любой ценой, как показывает опыт и история самой БиГ приводит лишь к кровавым конфликтам и человеческим трагедиям. 

В общем, Балканы сегодня вновь напоминают «пороховую бочку» и уж точно не хочется, чтобы местные политики и геополитические акторы довели ситуацию до новых «выстрелов в Сараево».